Техника - молодёжи 1984-09, страница 24

ЖИВУЧЕСТЬ ПРОМЫШЛЕННЫХ ЗДАНИЙ

КИРИЛЛ шишов,

кандидат технических наук г. Челябинск

Значительную долю национального богатства составляют плоды творения рук человеческих. Это мы знаем со школьной скамьи. Мы привычно отдаем дань уважения духовным ценностям: будь то архитектура старинного собора, хорошая книга, талантливое полотно. Но ведь и старые, много изведавшие мост-трудяга, домна или локомобиль, честно сработанные века назад, тоже часть нашего национального богатства. Это тоже «монета» из национальной копилки, которая, кстати, уже пополнена ценностями более чем на триллион рублей.

Впрочем, эти цифры общеизвестны. Куда менее известен факт, что большая часть нашего основного, то есть составляющего основу нашей жизни, фонда накоплена скорее вынужденно, чем по желанию нашему и потребностям... Да, да — ³U основных производственных фондов страны составляет так называемый «пассив» — здания, сооружения, всевозможные транспортные устройства — мосты, трубопроводы, дороги. И лишь оставшаяся доля приходится на активную компоненту производственных фондов — «мускульную систему производства», как ее назвал Маркс.

Экономисты, определив соотношение пассива и актива наших фондов как 70:30, настойчиво подчеркивают необходимость качественного совершенствования их структуры, то есть увеличения доли машин, приборов, аппаратов и тому подобной заводской «начинки» при одновременном сокращении доли ее «упаковки». Ведь здание или, скажем, газгольдер представляют собой лишь оболочки и сами по себе нового продукта не создают.

Можно, конечно, возразить, что соотношение фондов зависит от климатических и географических особенностей нашей страны, ее огромной протяженности. Нам нельзя равняться на страны с теплым климатом, например на США, где оборудование ряда тепловых электростанций размещено под навесами, а турбины и вовсе находятся на открытом воздухе.

Теперь давайте побываем у нас на Урале, где построено немало металлургических гигантов. Еще

СКВОЗЬ ТОЛЩУ BPENH

Часто ли при проектировании гигантских цехов и целых заводов специалисты оглядываются в прошлое, перелистывают наиболее яркие страницы доставшегося нам бесценного наследия! Обращение к славным традициям отечественного промышленного зодчества, помимо чисто познавательного значения, полезно тем, что позволяет по-новому взглянуть на многие проблемы современного капитального строительства.

Статья строителя, писателя, краеведа Кирилла ШЧШОВА дискуссионна, поэтому мы попросили высказаться по затронутым вопросам специалистов в этой области, познакомив их с рукописью автора. Ниже мы публикуем их суждения.

больше здесь заводов-карликов, которым по двести и больше лет. Все они гордятся своим возрастом и заслугами. Еще бы — о чистоте, прочности, долговечности уральского железа ходят легенды. Говорят, что даже Вестминстерское аббатство вот уже более столетия украшает крыша, железо которой, сделанное с тайными присадками «по-уральски», устояло даже под знаменитыми лондонскими смогами и дождями.

Но удивительнее всего долговечность самих зданий уральских мини-заводов, построенных крепостными и казенными крестьянами эпохи Петра и Екатерины. Над входом Невьянской башни в 1723 году был установлен выкованный из кричного железа козырек — он цел и по сей день! А в районе Кышты-ма, уже в середине XVIII века крыши цехов впервые украшены изящными арочными дугами, откованными полтора-два столетия назад. Именно к таким сооружениям с полным основанием можно отнести слова французского архитектора Огюстй Перре: «Техника, поэтически выраженная, превращается в архитектуру». И хотя давно погасли и кричные горны, и пудлинговые печи, в которых плавился металл для пушек Полтавы или для рельсов Транссибирской железной дороги, столь долгая жизнь старинных заводских зданий невольно заставляет по-новому отнестись к судьбе нашего основного фонда. Ведь чем дольше живут цеховые корпуса, тем больше сэкономленных денег можно направить на создание машин, станков, новых ЭВМ.

Увы, картину, не всегда отрадную, мы наблюдаем, знакомясь с жизнью современных зданий, сооружений, дорог.

Сегодня на их ремонт тратится немало средств. В некоторых отраслях, особенно в металлургии, машиностроении, половина работающих — ремонтники, причем многие из них отвлечены на ремонт не агрегатов, а на латание крыш и стен, на замену изношенных до нормативного срока деталей зданий, то есть на восстановление пассивного фонда. А если учесть, что железобетонные и некоторые иные виды конструкций почти не поддаются ремонту, то можно представить, во что выливается для страны проблема преждевременного старения оболочек промышленных комплексов.

Вот почему возникает повышенный интерес к старинным зданиям-долгожителям, стойкость и прочность которых почти совершенно исключает ремонт.

Для сравнения побываем на современном заводе-гиганте, где цехи нередко достигают нескольких километров длины. От Камчатки до Еревана, от Мурманска до Нурека цеховые корпуса — типовые, с остекленными фонарями; оборудованы они мощными мостовыми кранами, катки которых опираются на рельсы, прикрепленные к подкрановым балкам. А те, в свою очередь, положены на специальные ступенчатые колонны, которым приходится нести и тяжесть кранов, и груз покрытий и стен и даже противостоять ветровой и снеговой нагрузке. Инженеры подчас и не вспомнят (слишком краток курс истории в любом техническом вузе), что появилась эта ныне широко тиражируемая схема в конце XIX века. На Всемирной выставке в Париже в 1878 году демонстрировались Галерея машин и Дворец промышленности архитектора Мориса Диона, современника и последователя великого Эйфеля.

Но в отличие от башни Эйфеля, так и оставшейся уникумом, жесткая каркасная конструкция широко разошлась по всему свету. Идея транспорта, как бы парящего над головой, в пространстве, была столь блистательно реализована в Дворце промышленности, что тот миллионами копий разошелся по индустриальному миру, обрастая мелкими усовершенствованиями. Инерция типового мышления столь велика, что и сейчас соединение