Техника - молодёжи 1963-07, страница 23

Мимоза под наркозом перестает быть недотрогой.

ДВУХ МИРОВ

ность и засыпает крепким сном. Рядом с мимозой положили ватку, смоченную эфиром, и накрыли их стеклянным колпаком. Через некоторое время колпак сняли. Напрасно Родионенко дотрагивается до мимозы, щиплет ее листья. Эфир усыпил мимозу, как усыпляет кролика или собаку.

Но чувствительностью обладает не только мимоза. Длинные усики — упругие гладкие побеги, которые выбрасывают горох, виноград или другие растения, — могут даже поспорить с кожей человека. Судите сами. Ученый проводит тупым ножом по одной из сторон такого усика, и он тотчас начинает изгибаться в сторону раздражения, пока не образует петлю. Это ли не чувствительность?

На экране опять биологическая лабора-РАСТЕНИЯ тория, Г. И. Родионенко отрывает зеленый СЛЫШАТ! листок водного растения и кладет его на предметный столик микроскопа. Вот мы видим на экране увеличенные во много раз микроскопом клетки растения. Клетки живут. Медленно движется в них протоплазма с различными включениями — шариками, палочками.

Но зачем здесь, в лаборатории, вдруг появились два музыканта?

— Слушайте и смотрите внимательно! — произносит диктор.

По знаку ученого полились звуки скрипки и флейты. И чудо, движение протоплазмы в клетке убыстряется. Команда «стоп!». Музыка смолкает, и движение протоплазмы замедлилось...

— Начали! — раздается команда. Снова музыка, и протоплазма опять начинает двигаться быстрее.

В картине почти нет открытий; все, о чем она рассказывает, было известно и раньше. Мы знали об этих интересных свойствах растений, слышали о них, но мало кто видел своими глазами. Даже ботаники! Природа ревниво скрывала свои тайны. Как же автору фильма Г. А. Бруссе и операторам Б. П. Геннингсу и Л. М. Савранскому удалось проникнуть в ее мастерскую? Подсмотреть великие тайны жизни им помог метод замедленной съемки.

Мы видим лесную полянку. В зеленой траве проглядывают яркие венчики цветов, нежащихся в лучах солнца. Мерно стучит метроном.

— Попробуем ускорить бег времени,,— говорит диктор.

Стук метронома резко ускоряется. И полянка оживает.

На наших глазах цветы и травы начинают ползти, извиваться, распускаются почки, раскрываются венчики, одуванчик теряет свой золотой убор, сменяющийся пышной воздушной шапкой. Но вот метроном замедляет свой ритм, и полянка снова замирает.

Кинокамера отъезжает. Мы видим, что перед ней вовсе не поляна, а специально приспособленная комната на кино-

Долгие часы позируют растения перед кинокамерой, чтобы ожить потом в кадрах, мелькающих считанные секунды.

студии. Все растения высажены в огромном ящике. Над ним зажигаются осветительные приборы, слышится щелчок — один кадр снят. Свет гаснет. Второй кадр будет сделан через полчаса. И так в течение недели-двух... Цейтрафер — это прибор, отсчитывающий время, дающий команду. Это своеобразная «лупа времени». Замедленная съемка позволяет нам за несколько минут увидеть, как совершаются процессы, происходящие в природе в течение многих дней и недель.

Жизнь продолжается. Мы только что заглянули в одну из ее тайн. Никто не спутает лошадь и дерево, но провести грань между миром животных и миром растений совсем не так легко. Это два русла одного мощного потока жизни. Жизни могучей, разнообразной в своих проявлениях. «Поток органической жизни когда-то, во тьме времен... разбился на две ветви — на животных и на растений... это два рукава одного общего могучего потока жизни», ^ - писал К. А. Тимирязев. Картина «На грани двух миров» перенесла нас на мгновение в эту тьму времен, показала удивительные свойства растений, сближающие их с животными. Она заставляет нас еще раз задуматься о величии жизни, ее единой материальной природе. И всплывают в памяти слова В. И. Ленина о том, что « природе нет абсолютных граней, что «все грани в природе и в обществе условны и подвижны».

О ЧЕРТАХ СХОДСТВА МЕЖДУ РАСТЕНИЯМИ II ЖИВОТНЫМИ

Замечательные возможности нино помогли увидеть черты большого сходства между растениями и животными. Оно простирается и на их внутреннюю организацию. Те и другие состоят из клеток, а клетки объединяются в ткани и органы. Согласно гипотезе профессора И. И. Гунара, у растений есть нечто подобное нервной системе животных — так называемая раздражимая система. Воспринимающими «приборами» раздражении являются верхушни корней, побегов, плазматические выросты в наружных стенках норковой ткани. Возбуждение и сигналы управления проводятся по основной ткани (паренхиме) и ситовидным трубкам (флоэме). Возбуждение передается биотоками и гормонами.

Черты сходства растений с животными становятся еще более разительными, когда мы знаномимся с внутренним миром клеток. Нуклеиновые кислоты управляют синтезом белков, а следовательно, характером всех химичесних процессов в клетнах. Не только у растений, но и у животных клетки способны ассимилировать углекислый газ и жить в питательных растворах, содержащих соли, аминокислоты, жирные кислоты, глицерин и некоторые другие вещества. Это все глубокие проявления материального единства представителей обоих царств живой природы.

Но где же различия? Оказывается, что они скрыты в клетках, в организации их энергетического хозяйства. Животные не в состоянии использовать солнечную энергию для химических процессов обмена. Поэтому они вынуждены питаться энергетически обогащенной пищей. Растения же, питаясь энергетически обесцененной пищей — водой, углекислым газом, минеральными веществами, создают органические соединения за счет уловленной ими солнечной энергии. Наличие фотосинтеза и является главной чертой растений. В последние годы было открыто, что в процессе фотосинтеза они могут запасать энергию Солнца в соединениях фосфора (адено-зинтрифосфорная кислота), и только она может быть использована для синтеза таких биологических полимеров, как нуклеиновые кислоты и белки. Этот процесс образования моле-нул аденозинтрифосфорной кислоты непосредственно за счет энергии света назван фотосинтетическим фосфорилированием, и он еще более специфичен, чем образование углеводов — основного источника энергии для животных.

17