Юный Натуралист 1981-04, страница 11

16

нилась в первозданном виде. Образовался остров. До 1929 года Бирючий был отделен от косы узкой протокой. Постепенно ее занесло песком и илом. Остров стал полуостровом. Генический рыбколхоз «Революционная волна» это не устраивало — через протоку шли косяки рыбы в Утлюкский лиман. Несколько дней рыбаки вывозили с заиленной протоки песок на подводах. Но очередной шторм шутя соединил остров с косой.

Таков приблизительно механизм образования азовских кос, и в частности, острова Бирючего. Да, вопреки логике географической терминологии его продолжают называть островом.

Что, если косу завтра снова размоет? Догадки, гипотезы, версии. Они касаются не только прогнозов. И в прошлом немало белых пятен. Как было на самом деле? Маститые ученые разводят руками. Народная молва не упустила случая воспользоваться этим. Среди жителей прибрежных сел бытует мнение, что остров искусственный. Сначала будто бы по приказу Петра I служилые люди насыпали небольшой островок, а потом уже, мол, их работу довершило море. На самом деле, конечно, даже Петру 1 такой размах строительных работ был не по плечу. В «авторстве» же моря сомневаться не приходится.

По приезде в Геническ я познакомился с молодыми учеными Ростовского университета. Там при кафедре физической географии работает группа морской геоморфологии и геологии. Одна из тем — косы, в частности азовские. Старший научный сотрудник Юрий Артюхин показал мне аэрофотоснимки острова. На южном берегу заметны своеобразные «заусенцы». Это меньшие собратья косы — ракушеч-никовые «косички». Пройдет какое-то количество лет, они соединятся с островом, зарастут травой. Значит, суша шаг за шагом завоевывает море? Все так. Но...

Ответы на подобные вопросы ищет группа Юрия Артюхина. Каждое утро, когда с моря отчетливо доносится йодистый запах камки и генические хозяйки начинают жарить бычков, ребята на морском буксирчике добираются до острова. На бирючинском пирсе их ждет дед Шаповал с баркасом. Со стороны Утлюк-ского лимана морское дно вблизи Бирючего устелено зостерой. Эхолот не берет глубины,

приходится делать замеры обычным «дедовским» способом. Лишь поздно вечером, прокаленные солнцем, возвращаются они в Геническ.

Насколько оправдан такой изнуряющий труд? Какую практическую ценность могут представлять исследования морского дна вокруг Бирючего? Для Артюхина подобным образом вопрос не может стоять. Юрины формулировки точны, тщательно аргументированы.

— Летал когда-нибудь над Арабатской стрелкой? Нет. А стоит. Там в северной части сплошные озера. То бывшие карьеры, заполненные водой. В них добывали когда-то песок. Тот самый песок, которого строителям приморских областей требуется очень много. Стрелка истощена окончательно. Со дна моря его тоже не везде возьмешь. В природе все так переплетено, что копни сегодня в лимане, завтра очередной шторм смоет Бирючий. Где же лучше брать песок, не нарушая существенно экологический баланс моря и суши? Это мы и пытаемся выяснить. Азовские косы на семьдесят процентов сложены из ракушечника. А что такое ракушечник, знаешь? Для инкубаторских птиц — это жизненно необходимый элемент. Полмиллиона тонн ракушечника — это миллиарды дополнительных яиц. Представляешь? Федотова коса, Бирючий и утренний гоголь-моголь...

Интересный остров. Недаром он издавна притягивал к себе людей. Самуил Самойлович вспоминал детство. Его мать ездила на остров пасти овец. И часто долгими зимними ночами рассказывала пареньку про хитрых волков-бирюков, рыскавших по острову, про больших морских птиц — мартынов, которые перед штормом истерически хохотали, про игривых дельфинов, что загоняли в сети рыбу. Самуил слушал, остров обрастал тайнами, все больше манил.

В 1929 году после окончания учительских курсов в Мелитополе юноша приехал на Бирючий и стал там первым учителем. В островном селении Бухта жило до сотни рыбацких семей. Свои жилища они строили из кусков дерна, крыши крыли камышом. Вольно, без присмотра пасся бирючинский скот, индюки в азарте погони за кузнечиками забегали в глубь острова на десятки километров.

17

Случалось нередко, большая вода заливала землянки. Разве этим удивишь коренного островитянина? Родители на крышах ремонтировали сети, дети сидели на печи и пускали по комнате бумажные кораблики.

Зимой бирючинские кони передвигались по острову за ветром, добывая из-под снега траву. Доходили до определенного места, разворачивались и снова повторяли маршрут. Во время наводнения они двигались всегда против ветра, против неистового леванта. Пробирались на верховую, южную возвышенную часть острова. Кони, привезенные из Гени-ческа, шли за ветром и погибали. Против ветра, против волн, против течения — это закон жизни острова. Закон существования на нем всякого живого существа.

...Асканийские олени — помесь марала, дальневосточного пятнистого оленя и американского вапити — еще не знали этого. Самку и самца везли на рыболовецкой шхуне. Самец вел себя спокойно, переселение его ничуть не волновало. Пенистое море ничем не отличалось от ковыльных просторов асканий-ской степи. Самка не доверяла первому впечатлению. Непривычно качалась под ногами земля — палуба, нос судна все время задирался и закрывал спасительную полоску суши по курсу. Самка билась головой о решетку клетки, уклоняясь от соленых брызг. Это были первые олени, завезенные на остров. Привезли их сюда не случайно. 14 июля 1927 года постановлением Совета Народных Комиссаров УССР на Азовском море и на Сиваше был образован ряд заповедников. Остров Бирючий сначала входил в состав Приморского заповедника. А с 1957 года он подчинен Азо-во-Сивашскому " заповедно-охотничьему хозяйству.

Но первые ли это олени на заповедном острове? Вот как описывал свое путешествие на Бирючий еще в начале столетия известный русский ученый, орнитолог с мировым именем А. А. Браунер: «На другой день мы были уже у озера Олень. Оно тянется с запада на восток версты на две при ширине в версту, соединяется узким извилистым ериком с Утлюкским лиманом. Берега его окружены были сплошною стенкою камыша и только в немногих местах через прогалины видно было озеро, среди которого плавало много птицы: чирята и кряквы, табуны гусей, масса бакла

нов, нырки большой и черношейный, лыски и даже несколько пеликанов».

Разнообразие птичьего населения острова понятно. Но почему оно названо Оленьим? Волки-бирюки, лисицы, зайцы... Жители приморских сел держали верблюдов, да и на Би-рючем рыбаки использовали их как тягловую силу. Олени? Может, отдельные экземпляры через Федотову косу попадали с материка на остров? Так или иначе, асканийские олени прижились здесь. Они легко переносили летнюю жару, спасаясь от нее на солончаковых ериках.

— Сейчас поголовье оленей на острове достигало семисот особей,— рассказал мне охотовед хозяйства Николай Филиппович Тхор.— По подсчетам специалистов, это приблизительно оптимальное количество, которое может сосуществовать в пределах острова. Наша главная задача поддержать стадо на достигнутом уровне.

Кроме оленей, на острове хорошо прижились лани Даниэля, европейские муфлоны. А вот с сайгаками хозяйству не повезло. В 1958 году на Бирючий завезли около двадцати этих животных. Часть уоежала через косу, часть погибла на острове. Причина? Сайгакам нужен простор. На острове земли хватает, но для одного животного и вольера — хороший дом, для другого и сотни километров мало.

У людей Бирючего — рыбаков, егерей, их жен и детей — есть остров, суша двадцать пять километров в длину и пять в ширину. Есть море. Необозримое соленое море, над которым проносились ветры с непривычными для этих мест, звучными названиями: леванты, тримунтаны, майстры. И еще есть пресная вода.

Мне все же удалось попробовать ее. Оказалось, я копал не там — надо было на Верховой, да и подальше от моря. Кружку би-рючинской воды мне вынесла женщина из домика возле пирса.

— Еще? — спросила, когда я одним духом опорожнил посудину.

Я молча кивнул головой. Вода была холодной и вкусной. Подобной я нигде не пил в Приазовье.

В. СУПРУНЕНКО Фото И. Мухина

J «Юный натуралист» № 4