Вокруг света 1985-12, страница 30

гаются черныши, то есть подрастающие детеныши, которые, едва окрепнув, начинают самостоятельно промышлять себе пищу и готовиться к длительному плаванию в южные широты на зимовку. Веками складывался этот уклад обитания в «летних лагерях». Боясь нарушить его, ученые долгое время не решались строить на острове что-либо капитальное. Но с годами в мире все острее становилась проблема существования ценного морского зверя. Угасли одно за другим несколько лежбищ котика на Алеутском архипелаге и на Курилах. Остров Тюлений, удаленный на большое расстояние от основных мест размножения этих животных, оставался в Дальневосточном бассейне единственным крупным лежбищем. Его надо было сохранить во что бы то ни стало. И Владимир Иванович Лебедев помнит, как волновался он, когда узнал, что на Тюленьем начинают строить базу ученые ТИНРО. «Не отпугнем ли мы зверя, не притесним ли его?» — думал охотовед.

Однако его опасения не разделяли многие коллеги и руководители ТИНРО. Ученые приметили, что в центре Тюленьего, под крутой скалой западного берега, всегда остается некая ничейная территория, на которой котики никогда не селятся. Здесь лишь гнездятся кайры, одна к одной лепясь на каждом сколько-нибудь удобном для кладки яиц скалистом выступе. А пляж пустовал: в штормовую погоду море захлестывало узкую полоску берега и буйно гуляло между валунами разрушающейся скалы. В такие часы, застигнутые непогодой, под утесом гибли не только молодые неопытные звери, но и матерые секачи. Вот почему, опасаясь потерять детенышей, котики не создавали на этой нейтральной полосе свои многодетные семьи.

Тут-то и решено было строить базу. Руководить ею назначили прораба Анатолия Васильевича Юфкина, под начало которого перешла бригада зверобоев Южно-Сахалинского рыбообрабатывающего завода, в тот год по лицензии промышлявшая на Тюленьем. Котиков добывали выборочно, строго придерживаясь рекомендаций охото-* ведов и ученых. Начальник промысла Владимир Мануйлов и охотовед Георгий Ведьгун тоже остались на острове, планируя провести на лежбище санитарно-профилактические и ремонтные работы. Холодный октябрь притушил и без того бедные краски острова. С подросшим потомством котики большими группами стали уходить в южные широты к местам зимовий Снялись с насиженных мест птицы. Можно было без ущерба природе работать в полную силу. Зная по опыту, что осень здесь непродолжительна и неустойчива, строители торопились покрепче уцепиться за остров...

С Георгием Дмитриевичем Ведьгуном и Владимиром Ивановичем Лебедевым поднимаемся на вершину острова. Отчетливо видны мачты «Веры Велик». Патрулями ушли в море ее экипаж и

Роберт Николаевич Лакеев. А мы идем в обход острова. Маленькие черно-белые кайры толпятся на каменистом плато, забавно раскланиваясь друг перед другом, словно извиняясь за тесноту. С северной половины острова тысячную колонию птиц изрядно потеснили котики. Неловкие на суше, эти ластоногие, конечно, вряд ли смогли бы покорить высоту, если бы в этом им не помогли люди. Заметив, что у котиков назрела территориальная проблема, рабочие по совету ученых проложили по крутому восточному склону скалы несколько продольных полок, ставших для морских зверей тропами восхождения к лежбищу второго этажа. А чтобы в разгар формирования гаремов самцы-секачи в пылу борьбы между собой за место на террасе не падали с уступа, вдоль всего острова на плато возвели крепкий дощатый забор. Стоит сделать вдоль ограды несколько шагов, как сквозь щели между плахами увидишь этих редких зверей. Учуяв посторонних, крупный самец отчаянно, с хриплым ревом кинулся в нашу сторону. Косолапо переваливаясь на подогнутых ластах, он'в два прыжка очутился у стены, изучающе обнюхивая воздух и пучеглазо разглядывая незваных гостей.

— Вожак! — словно по секрету, вполголоса, уважительно произнес Ведьгун.— Квадрат свой никому не уступит! И вообще поднимаются сюда только самые сильные и отчаянные, вроде этого. В начале сезона мы здесь чинили забор — видно, в пургу одно прясло повалило,— так верите, секач этот гонял нас почем зря. «Дружбу» — пилу механическую завели, думали попугать его —ничуть не боится, еще больше свирепеет.

— Ух, какие мощные у него клыки и как топорщатся усы!—добавляет Владимир Иванович.— А на теле, заметьте, ни одной раны, хотя ему пришлось пробиваться через плотный строй самцов там, внизу. Посмотрите-ка с вышки на основной пляж,— пригласил меня охотовед, направляясь в будку.

Из смотрового окна я окинул взглядом остров и не поверил своим глазам: ревущее, клокочущее стадо котиков, едва ли поддающееся точному учету, заполонило все окрест.

Тюлений в длину равен 645 метрам, а ширина его всего лишь 112. Весь его восточный берег — лежбище. Первыми на нем появляются самцы. Некоторые приходят на остров ранней весной, когда Тюлений еще сжат льдами. Терпеливо ждут секачи подхода самок, в большинстве своем занимая именно те пятачки суши, где они возмужали и создали первую семью. Бывает, часами жестоко дерутся они, отстаивая свое будущее гнездо от притязаний многочисленных претендентов на главу гарема. Но вот наступает пора массового подхода самок. За несколько суток остров преображается: гудящим, строго разделенным на семейные кружки многотысячным племенем заполняется весь берег. Рождаются малыши, и становит

ся понятным, почему котики селятся только здесь: природа оградила восточный берег грядой подводных камней, выполняющих роль волноломов. В любой шторм обитатели лежбища могут быть спокойными за себя и свое потомство. Волны не погубят малышей даже тогда, когда они подрастут и начнут брать у взрослых сородичей уроки плавания и добычи пищи.

Весь день, забыв о еде, не в силах оторваться от увиденного, мы лазили по острову. К скоплению зверя и птицы подкрадывались скрытно, говорили вполголоса. Охотоведы сосредоточенно заносили в дневники результаты наблюдений. Вооружившись подзорной трубой, вел учет зверя научный сотрудник ТИНРО Игорь Набережных. Его интересовало не только количество зверя. Игорь искал и находил тех котиков, которых он и его товарищи в прошлые годы метили специальными нержавеющими пластинками, полукольцом сцепленными у основания ласт. Таких окольцованных странников моря было немало. Радостно потирая коченеющие на ветру пальцы, Игорь записывал в тетрадь номера старых знакомых...

Вечером начальник промысла Георгий Ведьгун отвел меня на третий этаж в гостевую комнату. Пришел и Лебедев.

— Ого,— Ведьгун ощупал рукой висящую у подоконника ребристую батарею,— подали тепло. Без него тут задубеешь! Это котикам все нипочем,— и засмеялся широко, заразительно.

Ведьгун сжился с природой Тюленьего, с домом, врезавшимся в скалу, почти слившимся с ней. Кстати, база — это и просторная столовая с кухней, и медицинский пункт, и баня в цокольном этаже, построенном- из прочных шлакоблоков, это и общежитие на сорок человек, лаборатория и радиостанция. Два верхних этажа ограждены от моря сплошной застекленной террасой. Так что можно из комнаты в комнату попасть, не выходя на улицу.. Не приют, а мечта! За восемнадцать лет Ведьгун изучил на острове каждую ямку и расселину. Знал, где совьет гнездо королек, в какой морщине утеса выведет птенцов конюга или тупик-носорог. Ни одного деревца нет на острове, не журчат здесь ручьи и не стелются коврами травы. Но каждой весной снова и снова манит охотоведа Ведьгун а этот таинственный, напоенный жизнью кусочек земли. Не меньше влечет к себе остров и ученых. Он стал для них природной лабораторией.

Ведьгун поднял меня на рассвете. Мы направились на восточный пляж. Легкий ветерок уже сдернул с Тюленьего одеяло тумана, море изумрудно блестело. Берег от края и до края кипел, гудел на разные голоса. Из воды сначала робко, а потом все смелей выходили на сушу грациозные самочки. Вернулись, вернулись они туда, где живут испокон веков.

Охотское море, остров Тюлений

28