Техника - молодёжи 1947-02, страница 28

аэродром, чтобы летчики знали, вылетать ли им и как обойти грозу.

Со временем на всех воздушных трассах будут расположены через каждые несколько сот километров мощные радиолокаторные станции. И днем и ночью наблюдатели будут следить за облаками и провожать самолет от станции до станций, сообщая летчику по радио, какие впереди облака и в какой квадрат карты лучше не заходить. Получив сообщение: «На вас по курсу 270 идет шквал», летчик постарается уклониться от неприятной встречи.

Пока что радиолокатор видит только те облака, из которых уже падает дождь или снег, — дождевые-слоистые, грозовые, ливневые. Но это и есть самые опасные для самолета облака. А в бу^ дущем люди научатся прощупывать радиолучом* любое облако.

Радиолокатор будет тогда еще лучше служить метеорологу, помогая ему следить за погодой и предсказывать ее поведение.

Шар-пилот, радиозонд, радиопилот— это еще не полный перечень летающих приборов — помощников метеоролога.

Время от времени с площадки аэрологической обсерватории в небо поднимаются самолеты и аэростаты с самопишущими приборами.

Чем хороша летающая обсерватория? Тем, что она летает.

Но это не только достоинство. Это и недостаток.

Иногда надо остановиться и постоять в воздухе денек-другой, а то а много дней подряд. А самолет остановиться не может. И свободный аэростат тоже от себя не зависит, хоть и называется свободным: он летит туда, куда его «несет ветер.

Приходится метеорологам сажать аэростат на цепь, чтобы ветер не мог им распоряжаться.

Над площадками аэрологических станций висят в небе привязные аэростаты и наблюдают за тем, как меняется погода в высоте, какие воздушные массы проходят мимо.

Самозаписывающий прибор —метеорограф — записывает влажность, температуру, давление. Облакомер передает вниз по радио, какой толщины облака, где их верхняя и нижняя границы.

Как следят за жизнью реки

Но довольно нам витать в облаках! Пора вернуться на землю. Мы достаточно поговорили о летчиках. Надо вспомнить и о других людях, которым тоже приходится иметь дело с буйством и своеволием стихий.

Надо вспомнить о пароходчиках, водопроводчиках, обо всех тех, кто ведет борьбу с водой.

Да они и сами не дадут о себе забыты

Пароходчик требует, чтобы ему сказали, не сядут ли пароходы на мель летом и скоро ли надо начинать навигацию.

Ирригатор спрашивает, много ли воды у него будет для орошения полей.

Энергетику и водопроводчику нужно знать, сколько воды пробегает по речному руслу и какой груз река несет с собой. Не забьют ли наносы водохранилище? И как будет вести себя лед?

Строитель беспокоится о том, как бы река не затопила его склад, не снесла мост.

Нет такого человека на земле, который мог бы сказать, что ему нет дела до воды.

Иной раз человек не живет у реки и не ходит к ней, а она сама приходит к нему во время наводнения и даже врывается в его дом.

Сколько бед может натворить наводнение или силевой поток!

Что такое силевой поток, или, короче, «силь», знает не каждый москвич или ленинградец. Но это, к сожалению, хорошо знает житель такого города, как Алма-Ата.

Этот город стоит у подножья высоких снежных гор. Когда идешь вверх по берегу Алма-Атинки и видишь огромные серые камни, нагроможденные вдоль ущелья, с трудом веришь, что эти глыбы весом в несколько тонн принесла река.

Откуда взялась у нее такая сила? Силу дали ей скорость и тяжесть. Когда в горах проходят особенно сильные ливни, ©ода устремляется по ущельям вниз с такой быстротой, что ее не обогнать и всаднику. По дороге она смывает с берегов почву, увлекает камни. Как она бывает прозрачна <в горном ручье! А тут она становится мутной, грязной, И чем гуще, чем тяжелее делается этот грязе-каменный поток, тем с большей энергией атакует он все, что встречает на пути. Каждая глыба становится оружием, тараном, пробивающим стены.

Какое-нибудь случайное препятствие отклоняет поток в сторону. И ставшая не похожей »на себя, обезумевшая река срывается с цепи — покидает привычное русло. Горе тогда тому, кто станет ей поперек дороги!

В 1921 году грязе-каменный поток с грохотом прорвался по улицам к центру города, бомбардируя к снося дома. Люди спешили убежать и утащить детей куда-нибудь повыше, подальше от опасности. И все-таки много народу погибло.

Вот что значит короткое слово «силь». Но «силь» — это редкое явление. А сколько бед может наделать не грязе-каменный, а самый обыкновенный ледяной поток — ледоход, который каждому из нас приводилось видеть!

Лед еще не идет по реке. Только кое-где тихие заводи затянулись льдом да у берегов появилась ледяная кайма — забереги.

И вдруг на гидростанции авария. Остановились турбины. Ток не бежит больше по проводам. Город остался без света и без энергии. Что произошло?

Произошло то, что в турбины перестала поступать вода. А вода перестала поступать потому, что приемные решетки, через которые она проходит, забил лед.

Откуда взялся этот лед? Он вырос на решетках так, что его и не заметили. Для гидротехников этот внутриводный лед — все равно, что обледенение для летчиков. Он может закупорить напорные трубы и поломать турбины. Он может нарасти на всасывающих трубах водопровода и оставить город без воды.

Отрываясь от дна, он забивает ледяной кашей — шугой — русло реки, уже покрывшейся льдом. А сверху продолжает прибывать вода. Не находя выхода, она разливается и затопляет улицы, прилегающие к реке.

Люди, не знающие, что такое жизнь реки, с удивлением спрашивают: что это случилось с рекой, почему она вдруг стала подниматься и вышла из берегов?

•А специалисты по речным делам знают: это произошел зажор—донный лед преградил воде дорогу. Много бед может натворить этот предательский донный лед, который растет под водой незаметно для человеческих глаз.

Но и тот лед, который образуется на поверхности, тоже не всегда бывает безобидным.

Вот по реке плывут тонкие льдины, похожие на пятна застывшего сала. С виду в них нет ничего страшного. Но случалось, что эти «пятна сала», словно бритва, разрезали пополам громадные деревянные баржи, поднимающие груз в тысячи пудов.

А затор? Он не менее страшен, чем его близкий родич —зажор.

По реке идет лед. И вдруг где-ни-будь на крутом повороте, или у мостовых опор, или просто в узком месте проход становится таким тесным, что движение останавливается. А сзади напирают все новые и новые толпы льдин. Льдины сталкиваются, громоздятся одна на другую или пытаются пройти понизу, одна под другой. На реке треск п шорох: это сама- собой, без помощи человека строится от берега до берега плотина изо льда. Все «выше растет плотина, и все выше поднимается перед ней вода, затопляя окрестности.

Тысячетонной тяжестью напирает вода на преграду, которая выросла у нее на пути. И вот происходит то, что не может не произойти: прорыв затора. Вода с грохотом устремляется в прорыв, круша все, что встречает на пути, снося мосты, разрушая пристани, переделывая по-своему речное русло.

Натиск воды бывает так силен, что река, как водоструйный отсасывающий насос, втягивает в себя суда, стоящие на причале в протоках, и никакие самые крепкие канаты не могут противостоять ее безудержной силе.

Вот что может натворить река, если за ней не следить, не глядеть в оба.

Чтобы предотвратить прорыв затора, посылают иногда самолеты — бомбить глубинными бомбами ледяную плотину. Но от этого не всегда бывает толк. Бомбить затор надо с головы, чтобы пропустить сначала передние льдины. А бомба — не снайперская пуля^ Она не всегда попадает прямо© цель. И вот если бомбы будут попадать не в голову, а в хвост затора, это ухудшит дело, а не улучшит.

Затор надо взрывать, но не бомбами с самолета, а минами,

А есть ли способ бороться с донным льдом?

Донный лед на решетках плотины можно растопить горячим паром, электрическим подогревом, термитной бомбой.

Но чтобы бороться с водой, надо неустанно следить за ее жизнью понимающими глазами.

По всей земле, по всей нашей стране рассеяны тысячи станций » постов, которые следят за жизнью воды.

Очень часто'одна и та же станция и даже один и тот же наблюдатель следит сразу и за погодой и за водой.

Недаром такие станции называются гидрометеорологическими.

Это и понятно: ведь жизнь воды зависит от погоды, а погода зависит от того, что делается с водой.

По тем же проводам, которые несут телеграммы о погоде, бегут и другие, у которых в адресе не слово «Погода», а слово «Вода»:

«Москва -— Вода», «Ленинград — Вода», «Ташкент — Вода»...

Эти телеграммы тоже состоят не из слов, а из цифр. Но цифры тут значат другое: уровень и расход воды в реке, температуру воды, форму льда, его толщину...

Иной раз среди цифр появляются грозные слова: «шторм», «силь»... «Ташкент Вода

Шторм 09 2 09 силь 20 973...» Это весть о силевом потоке, а цифры обозначают номер станции, число, часы, уровень. И телеграммы идут хоть и по разным

28