Юный Натуралист 1981-07, страница 17

I як-до.....

MVP

Я любил степь в ту пору, когда, прислушавшись, можно уловить пение ковыля и в самую жару, когда пересохшая земля трескается, будто по швам, и только ковыль, единственное живое существо, не просит воды.

И вот я встретился с человеком, который заставил меня посмотреть на мою привязанность иными глазами. Он много рассказывал мне о ковыле, дал книги и журналы, я прочитал их и признался самому себе: никогда больше ковыльный простор не обманет меня. Часть из того, что мне стало известно, не секрет для тех, кто давно живет в степи. Правду о ковыле я узнал от доктора ветеринарных наук, профессора Александра Васильевича Есютина, заведующего кафедрой хирургии Троицкого ветеринарного института.

Миру известно около трехсот видов ковыля. В нашей стране их почти шестьдесят. Пионер русского луговодства Левшин писал о ковыле в конце XVIII столетия: «Лошади и все скоты траву эту безмерно любят и в короткое время на пище этой разъедаются».

До чего же хитер ковыль, его умению выстоять на жаре только удивляешься. У такого ковыля, как тырса, устьица помещены внутри желобков, проходящих вдоль поверхности листа. Как только солнце начнет посильнее припекать, лист тырсы свертывается по длине в трубку. Устьица теперь надежно заключены в глубине закрытых желобков, которые и сами расположены в замкнутой части листа. Такая двойная защита от жары надежно предохраняет лист от высыхания.

Ветер легко разносит плоды ковыля, зер

25

новки, по белому свету. Замечали, что у семян ивы, тополя и осины на конце имеется хохолок? Благодаря ему семена прекрасно держатся в воздухе. Плодам одуванчика помогают перемещаться парашютики. А на зерновке ковыля есть длинная ость, щетинка. У некоторых видов растения она густо обсажена короткими оттопыренными белыми волосками. Это своего рода крылья ковыля, с их помощью зерновка парит в воздухе.

Разгуливает по всему свету ковыль. Но так же издавна, как расселялся он на тысячеверстных просторах, вслед за ним по пятам шла... смерть. Из далекого прошлого в учебники по хирургии пришло казахское название ковыльной болезни — шеке-курт, что в переводе означает височный червь.

В начале нынешнего века ветеринарный врач Реезе впервые описал клинические признаки шеке-курта. Совсем небезопасными оказались ковыльные пастбища, трогательно цветущие весной. На заседании Омского общества ветеринарных врачей Реезе сделал сообщение о том, что шеке-курт у лошадей возникает в результате проникновения со стороны рта в ткани височной области стеблей ковыля. Очень долго и в наши дни думали так же. Болезнь диагностировали от случая к случаю, она скрывала свои признаки, словно задалась целью поводить людей за нос.

Но врач Реезе ошибался, считая основным травмирующим агентом стебли ковыля. Так же, как и ошибались другие специалисты, виня зерновки с остями. С ними были согласны все тогдашние руководства по хирургии.

В своей книге «Злаки» Р. Рожевиц делает такую предостерегающую запись: «...во время плодоношения пастьба овец на ковыльниках становится опасной, так как острые плоды ковыля (зерновки) легко цепляются за шерсть животных, а. затем, вследствие гигроскопичности ости, приходят в движение и внедряются в тело овцы, что не только причиняет страдания животному, но нередко приводит его к гибели, так как, проникая все глубже во внутренние органы его, плодик вызывает на своем пути нарывы и серьезные кровотечения».

Итак, с помощью своей ости (щетинки) зерновки ковыля разносятся по степи. Как только ветер стихнет, летящий плод ковыля плавно опускается на землю. Центр тяжести у него расположен в низу зерновки, поэтому он приземляется таким образом, что длинно и тонко заостренная нижняя часть его с силой вонзается в землю, причем довольно глубоко. Поскольку длинная ость обладает парусной способностью, при новом порыве ветра она должна бы повалить зерновку, укрепившуюся в земле. Но у нее есть специальное приспособление, своего рода противодействие этому. Близ острия зернов

ки имеется венец обращенных назад волосков. Как только зерновка углубилась в почву, волоски, словно маленькие якоря, удерживают ее в земле.

Начинается весьма любопытный процесс самозарывания зерновки. Она точно штопор ввинчивается в землю. Если сухо, она закручивается винтообразно, если прошел дождь, она раскручивается. Но плод при этом зарывается в землю все глубже и глубже.

Чтобы представить себе это наглядно, можно проделать такой опыт. Взять несколько перьев ковыля с зерновками. Смочить закрученное спиралью нижнее колено ости и воткнуть кончик плода в материю, скажем, в рукав платья. Вскоре кончик пера начнет не спеша вращаться, а зерновка постепенно проникать в ткань. Если ость подсохнет, вращение будет происходить в обратную сторону, но сама зерновка все равно будет углубляться в ткань, пока не коснется руки и весьма ощутимо не уколет.

В прежние времена в южных ковыльных степях применяли специальные тырсобой-ные машины, которые уничтожали плодоносящие побеги тырсы, обезвреживая тем самым пастбища для овец.

Одним из тех, кто не согласился с Реезе и другими специалистами, оказался Александр Васильевич Есютин. В учебниках по частной хирургии домашних животных я нашел две ссылки на троичанина. В одном случае — описание операции «по Есютину» и вывод: «В настоящее время разработан и предложен А. В. Есютиным оригинальный способ хирургического лечения...» И далее ссылка на Александра Васильевича, который очень метко определил один из признаков ковыльной болезни у овец, назвав его «ежовой бородой». Теперь эта «ежовая борода» — один из распространенных среди специалистов терминов, так же, как операция «по Есютину».

А. В. Есютин на практике доказал, что основной виновник ковыльной болезни у лошадей и крупного рогатого скота — листья ковыля, а у овец — зерновки с остями и листья. Когда он сказал мне об этом, я поразился: самое съедобное приносит вред.

Александр Васильевич снял со шкафа два свертка.

— Смотрите, листья у ковыля напоминают изогнутый волос. Его поверхность густо усеяна острыми шипиками, направленными своими остриями к вершине листа. Эти шипики,— Александр Васильевич на минуту задумался,— словно оживают, как только листья попадают в ткань. Один лист, другой — их набирается целый пучок — с помощью шипиков продвигаются вперед.

Александр Васильевич произнес какую-то фразу по-латыни и перевел ее: «Капля долбит камень не силой, а частым падением».